Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]
— Наконец-то! — сказал он сам себе и широко улыбнулся. Почему-то Олав не сомневался, что песни о его подвигах, совершенных в этом походе, будут слагаться скальдами и останутся в памяти на века.
Трор, следивший за выражением лица Олава, только коротко хмыкнул.
— Мальчишка, — бросил он еле слышно.
Корабль тем временем вышел в открытое море.
Море, серое, бескрайнее обступало корабль со всех сторон. Казалось, ему нет конца. Лишь у горизонта оно сливалось с не по-весеннему хмурым небом. Олав уже несколько дней не видел землю. Все это время он или спал, ел или сидел на веслах, как и остальные. На второй день плаванья, они попали в сильный шторм. Олав помнил, как огромные серебристые волны швыряли их корабли из стороны в сторону. То подбрасывая вверх, когда они оказывались на самом гребне, то опуская вниз, в мрачную черноту, похожую на пропасть из которой, казалось не было спасения. Но шторм прошел, опасность миновала. Все корабли оказались целыми, никого из людей они не потеряли, и это было большой удачей. Когда они, спустя несколько дней причалили к небольшому одинокому островку, затерянному посередине моря, король не забыл напомнить всем, что подобная удача благоволит лишь к тем, кто угоден богам, а значит, этот поход просто был обречен на успех.
Олав заснул, лежа спиной к костру, отдыхая от качки. Он долго лежал, закрыв глаза, прислушиваясь к шуму прибоя и вспоминая свой дом, который теперь был слишком далеко, отца, сестру. Рядом глухо трещали сухие ветки, пожираемые пламенем, тихо переговаривались дозорные, сидящие у костра. И хотя этот остров был необитаем, Трор решил выставить своих людей даже на берегу. Олав посчитал это излишними мерами предосторожности, но вслух, конечно же, никогда не посмел бы сказать это самому Трору.
— Кто рискнет напасть на такое войско? — подумал он, засыпая.
На рассвете, пополнив запас пресной воды, снова двинулись в путь. Прошло еще несколько дней, прежде чем в небе, над своей головой Олав увидел птиц.
— Чайки! — воскликнул он и с большим рвением налег на весла. Сидевший рядом воин по имени Свенд, усмехнулся, заметив оживление и радость в глазах молодого воина. Остальные спокойно гребли вперед.
Когда впереди показалась земля, тонкой светло зеленой полосой нарисовавшись на горизонте, Инне, кормчий Трора, сменил гребцов на тех, кто без дела сидел на палубе, ожидая своей очереди. Корабль рванул вперед с новыми силами. Олав подошел к правому борту, забросил в море ведро и, вытащив его, опрокинул себе на спину. Встряхнул мокрыми волосами и передал ведро другому, а сам стал наблюдать, как медленно приближается земля, словно вырастая из воды.
— Кажется, у нас сейчас будет возможность пополнить запасы съестного, — сказал кто-то из дружинников Трора, когда берег приблизился настолько, что с корабля можно было различить дома довольно большой деревни, ютящейся на отрывистом песчаном берегу. Олав поспешно набросил тунику и прочную кожаную куртку, настолько толстую, что она могла уберечь от вражеских стрел, пристегнул к поясу ножны. Оглянувшись, он увидел, что все дружинники на корабле уже облачились в доспехи и приготовили оружие. Едва их корабль врезался в песчаную отмель, как Трор первым перемахнул через борт и стал быстро подниматься к поселению. Олав поспешил за ним, как и остальные дружинники. Один за другим корабли приставали к берегу, из них высыпали люди и молча, не издав ни единого звука, темной лавиной поднимались наверх.
Корабли были замечены жителями деревни еще издалека, поэтому, к тому времени, как северяне ворвались в поселение, их ожидали вооруженные крестьяне и горстка воинов, очевидно из дружины местного вождя. Поднявшись наверх, Олав огляделся, с каким-то тайным облегчением заметив, что женщины и дети успели скрыться. На защиту своего имущества встали только мужчины, но они были слишком плохо вооружены, хотя, подумал Олав, даже если бы у них были мечи и кольчуги, сдержать подобное войско все равно было бы им не по силам.
Первая же волна дружинников Трора смела защитников, разбив их ряды до одиноких, обреченных групп. Когда подоспела основная масса воинов Коннора Кровавого, по сути, сражаться уже было не с кем, тогда они принялись бродить среди тел, выискивая раненых и добивая их. Олаву не посчастливилось. Него долю не нашлось ни одного противника и его вклад в битву ограничился громким криком, с которым он ворвался в разоренную деревню. И теперь он стоял, оглядываясь вокруг, пока остальные ходили по избам, выискивая, чем бы поживится.
Когда к Олаву подошел Трор, молодой воин заметил, что лицо вождя залито кровью. Вытерев меч о меховую куртку мертвого крестьянина, Трор с улыбкой погрузил свою ладонь в рану на груди убитого и, выпрямившись, размазал кровь по лицу Олава.
— С первым крещением, — сказал он.
Олав с трудом сдержался, чтобы не утереть рукавом лицо.
— Не переживай, — раздался за спиной сына Гуннара знакомый голос. Он, даже не оборачиваясь, определил говорившего. Им оказался Свенд.
— Еще успеешь отрубить свою первую голову, — смеясь добавил воин.
Коннор поднялся к деревне, когда его воины, обрыскав все дома отправились в лес. Олав понял зачем они туда пошли, только когда воины стали возвращаться с пленными женщинами. Оказалось, что детям и женщинам далеко уйти не удалось. Теперь же их тащили едва ли не за волосы обратно в поселение.
— Вот так удача, — сказал Дуб, толкнув плечом своего друга, стоявшего рядом. Они забавлялись тем, что подожгли ближайшую избу и теперь наблюдали, как охватившее деревянное строение пламя переметнулось на дом рядом. Дуб захохотал.
Олав посмотрел на короля. Коннор спокойным взглядом обвел поселение, затем вернулся обратно на корабль, в то время как его люди заводили на корабли живность и прочий провиант. Женщин решено было оставить.
— Нам не нужны лишние рты, — сказал Коннор Трору и по сходням перешел на свой корабль. Трор вернулся в уже охваченную пламенем деревню.
— Развлекитесь с женщинами, — сказал он, обращаясь к своим людям, — Король приказал рабынь не брать, — заключил он.
Олав поспешил вернуться на берег. Но даже там до его слуха доносились крики и стоны. Он поспешно взбежал на корабль и упал на скамью, обхватив руками голову. Почему-то ему вспомнилась та деревня, в которой они с отцом много лет назад нашли Кири. Тогда, будучи еще совсем мальчишкой, он поразился жестокости напавших, а теперь сам, по собственной воле, оказался среди подобных людей. Это был его выбор, но Олав сейчас стал сомневаться в своем решении быть воином. Возможно, его отец был прав, когда уговаривал его стать торговцем? Но отступать было поздно, понимал Олав. Придется приспосабливаться.
